Везде
Частноправовое содержание института резервирования максимальной электрической мощности
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Частноправовое содержание института резервирования максимальной электрической мощности
Аннотация
Код статьи
S231243500030175-0-1
DOI
10.61525/S231243500030175-0
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Константинов Константин Александрович 
Должность: Директор по энергетике и климатическому менеджменту ООО «Евраз Холдинг»; аспирант АНО «Научно-исследовательский «Центр развития энергетического права и современной правовой науки имени В.А.Мусина»
Аффилиация:
ООО «Евраз Холдинг»
АНО «Научно-исследовательский «Центр развития энергетического права и современной правовой науки имени В.А.Мусина»
Адрес: Российская Федерация,
Выпуск
Выпуск №1
Страницы
82-90
Аннотация

В представленной статье проанализированы основные правовые тенденции в области резервирования максимальной электрической мощности в Российской Федерации в свете новаций энергетического законодательства. В статье исследованы различные значения понятия резервирования максимальной электрической мощности, тенденции развития правового содержания института резервирования максимальной электрической мощности, проведен сравнительно-правовой анализ положений зарубежного законодательства. Выявленная специфика нового института российского энергетического законодательства позволяет сделать вывод об избыточности публично-правового регулирования частноправовых отношений в сфере. Автор обосновывает точку зрения о том, что потенциальная разработка типового соглашения с условием о резервировании максимальной электрической мощности повлияет на сокращение объёма усмотрения сторон договора и нарушает баланс интересов всех субъектов рассматриваемых правоотношений. В статье рассматриваются варианты применения наиболее сбалансированного механизма правового регулирования отношений по резервированию максимальной электрической мощности в Российской Федерации.

Ключевые слова
энергетическое право, энергетическое законодательство, резервирование электрической мощности; максимальная электрическая мощность
Классификатор
Получено
03.11.2023
Дата публикации
17.03.2024
Всего подписок
6
Всего просмотров
194
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
1 На протяжении последнего десятилетия в Российской Федерации предпринимаются попытки по разработке нового для энергетического права инструмента тарифного регулирования, направленного на оплату расходов сетевых организаций по поддержанию заявленной электрической мощности. При этом придание правовой формы отношениям по резервированию данной мощности привело к появлению нетипичных для российского гражданского законодательства договорных условий. В частности, на их основании участники обязательств по энергоснабжению будут вынуждены пересмотреть ценовой фактор как в процессе заключения новых договоров, так и в плоскости действующих долгосрочных контрактов.
2 В общем виде поиск оптимального механизма правового регулирования отношений по резервированию максимальной электрической мощности в Российской Федерации можно представить тремя этапами:
3 1) проекты подзаконного нормотворчества на уровне Правительства Российской Федерации и федерального Министерства энергетики пришлись на период с 2012 по 2021 гг., в рамках которых предпринимались попытки выработать единый порядок вменения обязательства по оплате заявленной электрической мощности для отдельных хозяйствующих субъектов (преимущественно для генерирующих компаний) [1];
4 2) применение специальных механизмов внедрения резервирования максимальной электрической мощности в некоторых субъектах Российской Федерации (например, в Республике Татарстан) и относительно отдельных организаций, самостоятельно генерирующих электроэнергию, в качестве правового и экономического эксперимента на протяжении 2022-2023 гг.[2];
5 3) внесение дополнений в ст. 37 Федерального закона «Об электроэнергетике» [3] в части оформления возможности субъектов рынка по заключению договоров купли-продажи электроэнергии на условии оплаты всего заявленного объёма (резерва электрической мощности). Ко времени проведения настоящего исследования Государственная Дума Российской Федерации приняла указанные поправки в первом чтении 13 июля 2023 г. [4]
6 Тем самым возникла потребность в анализе анонсированных перспективных конструкций договорных отношений между участниками гражданского оборота по поводу регулирования и практического применения резервирования максимальной электрической мощности энергии.
7 Затрагивая сущность термина «резервирование максимальной электрической мощности», необходимо отметить, что изначально в 2012 г. были анонсированы лишь общие условия для организации учёта планируемого резерва. Так, непосредственно в тексте Правил розничных рынков [5] федеральное Правительство поручало органам исполнительной власти (в т.ч. Министерству энергетики, Министерству экономического развития, Федеральной службе по тарифам и Федеральной антимонопольной службе) проведение специального анализа для выявления потенциальных объёмов резервируемой электроэнергии на базе сетевых организаций и исключительно для нужд т.н. «первичных потребителей» с проработкой тарифных последствий по региональным показателям.
8 Отмеченные административные поручения обозначили субъектный состав правоотношений, складывающихся в рамках резервирования максимальной электрической мощности. С одной стороны, в таком качестве выступают сетевые организации, поскольку именно они несут обязанность по поддержанию оборудования и сетей в состоянии готовности по заявленной мощности. На другой стороне участником выступает «первичный потребитель», которым, как правило, является крупный хозяйствующий субъект из предпринимательского сектора [6]. Рядовые потребители электроэнергии изначально не рассматривались в статусе субъектов данных правоотношений.
9 В 2013 г. была утверждена Стратегия развития электросетевого комплекса Российской Федерации до 2030 года [7], в которой обозначались задачи по формированию порядка оплаты резервируемой максимальной электрической мощности. В свою очередь, данный порядок предполагал постепенный переход к новому механизму реализации договорных обязательств лишь для определённых категорий потребителей, т.е. их необходимо было очертить в структуре рассматриваемых правоотношений.
10 Это направление частично воплотилось в инициативах федерального Министерства энергетики, согласно которым выделялась конкретная дата, после которой допускалась подача заявки потребителя на технологическое присоединение его энергопринимающего устройства с заказом максимальной электрической мощности[8]. После подобного согласования условий исполнения обязательств зарезервированный объём мощности становился ценовым фактором договорных отношений, поскольку именно он подлежал бы полной оплате при фактически меньшем использовании электричества. Другой вариант касался установления льготы, если аналогичная заявка подавалось заранее, т.е. до нормативной даты. Вместе с тем в обоих случаях сам «резерв» планировалось оплатить не сразу, а по истечении годового периода фактического непотребления электроэнергии [9].
11 Таким образом, на первом этапе развития правового регулирования отношений по резервированию максимальной электрической мощности были обозначены терминологические параметры будущего института. В частности, сам резерв – это разница, образовавшаяся от заявленной потребителем при технологическом присоединении максимальной мощности энергопринимающих устройств и электрической мощности, которая получила фактическое потребление из сети.
12 По сути, резервирование максимальной электрической мощности является субъективным правом сетевой компании, корреспондирующим возникновение соответствующих обязанностей у потребителя:
13 - либо перераспределять объём мощности;
14 - либо отказаться от остатка резерва.
15 Примечательно, что оба варианта предполагались в проекте, предложенном Министерством энергетики, но детально не прорабатывались в нём. Тем самым государство перекладывало функцию регуляции подобных вопросов на непосредственных участников энергетического рынка, т.е. данные правоотношения переходили в плоскость индивидуально-правового (договорного) регулирования. В свою очередь, внедрение такой модели ценообразования могло бы облегчить доступ новых потребителей к электросети посредством снижения расходов самих сетевых организаций.
16 Несмотря на тот факт, что рассмотренный проект, доработанный в 2021 г., не получил нормативного оформления, ряд участников энергетического рынка стали применять условие о резервировании максимальной электрической мощности в своей договорной практике [10].
17 С одной стороны, данные правоотношения изначально носили преимущественно частноправовой характер, что накладывало на стороны договорных обязательств, опосредующих поставку электроэнергии, задачу по самостоятельному решению вопроса о планируемом резерве и несении бремени содержания сетевого оборудования в надлежащем состоянии (готовности к заявленной электрической мощности) [11].
18 С другой стороны, учитывая специфику договорных правоотношений по энергоснабжению, многие исследователи отмечают их смешанный характер с преобладанием публично-правовых механизмов выработки условий договоров [12].
19 В промежуточном значении практика 2018-2022 гг. показала, что энергосбытовые и электросетевые организации стали навязывать дополнительные услуги, вызванные потребностью по резервированию максимальной электрической мощности (проведение оценки потенциальной стоимости «резерва», обеспечение отказа от части заявленной мощности, гарантии энергоснабжения в условиях регионального дефицита и т.п.) [13]. Отсюда обнажилась проблема необходимости государственного вмешательства в данные процессы посредством принятия соответствующих правовых норм.
20 Принятый в первом чтении 13 июля 2023 г. законопроект [14] о дополнении ст. 37 Федерального закона «Об электроэнергетике»[15] условием по резервированию максимальной электрической мощности показывает попытку законодателя максимально подробно регламентировать подобные правоотношения.
21 Так, введение резерва электрической мощности преподносится в качестве исключения из общего права покупателя электроэнергии на односторонний отказ от исполнения договорных обязательств. В обычных случаях покупатель должен оплатить фактически потреблённый к моменту расторжения договора объём электроэнергии, а равно выполнить другие требования, если таковые предусмотрены подзаконными актами, регламентирующими порядок функционирования розничных рынков (положения о розничных рынках). Напротив, при использовании в договорной конструкции условия о резерве максимальной электрической мощности по смыслу предлагаемого дополнения в виде п. 2.2 ст. 37 Федерального закона «Об электроэнергетике» рассмотренная общая гарантия уже применяться не будет.
22 В этой связи в научной среде возник вопрос о правовой квалификации термина «резервирование максимальной электрической мощности» [16]. В частности, одни исследователи полагают, что анализируемая мера является ничем иным, как специальной разновидностью неустойки, применяемой в договорных обязательствах по приобретению электроэнергии [17]. В отдельных публикациях она прямо называется штрафом [18].
23 Однако следует заметить, что максимальный объём электрической мощности первоначально определяется самим покупателем в заявке на присоединение к сети, а равно в договоре на покупку электроэнергии. Кроме того, законопроектом не отрицается возможность увеличения или снижения такого объёма по инициативе сторон договора, что наглядно характеризует частноправовой аспект установления подобной меры. При этом покупатель юридически не лишён возможности потреблять зарезервированную электрическую мощность, тем самым она всецело зависит от его непосредственных технологических, экономических и иных фактических обстоятельств, т.е. является частным вопросом хозяйствующего субъекта.
24 Как известно, автономия воли выступает главенствующим принципом договорного регулирования в структуре гражданского оборота [19]. На примере будущих норм о резервировании электрической мощности можно наблюдать отдельные проявления данного гражданско-правового требования. И поставщик, и покупатель электроэнергии наделены правом (а не обязанностью) на заключение договора, существенным условием которого будет являться резервирование максимальной электрической мощности с соответствующим ценовым уровнем. В силу этого законодатель предлагает самим участникам энергетического рынка решить вопрос о введении в свою договорную практику нового гарантирующего инструмента, что всецело можно отнести к категории частного права.
25 Другая группа авторов отмечают исключительно ценовой характер резервирования максимальной электрической мощности, поскольку оно ориентировано на экономическое стимулирование покупателя в управлении расходами на потребляемую электроэнергию и противодействие неэффективному использованию электросетей [20]. Вместе с тем любая оплата предполагает оказание определённой услуги или передачу товара (энергии) в рамках договорных условий, что не гармонирует с обозначенным в законопроекте механизмом и с общей идеей введения резерва электрической мощности.
26 В сущностном выражении резервирование нельзя признать услугой, поскольку в ней не важен процесс и результат. Покупатель всё равно должен оплатить ту сумму, которую он согласовал с поставщиком по заявленной максимальной электрической мощности без привязки к фактическому её потреблению. Если бы указанное действие рассматривалось в составе общей поставки (покупки) электроэнергии, то оплата имела бы не сегментарный характер, а входила бы в структуру тарифа, на котором построены договорные обязательства по энергоснабжению.
27 Между тем в обсуждаемом в Государственной Думе законопроекте 2023 г. [21] предусматривается не только полная оплата заявленной максимальной электрической мощности, но и определённая сторонами договора сумма, выплачиваемая при частичном или полном отказе покупателя от исполнения договорных обязательств. Такая вариативность соответствует гражданско-правовому принципу свободы договора, несмотря на отнесение резервирования максимальной электрической мощности к категории существенных договорных условий, без согласования которых договор не считается заключённым.
28 В связи с этим в литературе постулируется тезис о признании резервирования максимальной электрической мощности в качестве специального договорного условия, которое выполняет своеобразную гарантирующую функцию [22]. В более конкретизированном виде оно выполняет функции по обеспечению исполнения основного обязательства – потребления заявленного объёма электрической мощности. Однако и неустойка, и обеспечительный платёж, и задаток имеют, в сущности, одинаковое назначение по гарантии реализации договорных требований.
29 В то же время подобное восприятие резервирования электрической мощности во многом вытекает из особенностей англо-американского договорного права, где оно получило вполне конкретную формулу «take-or-pay» («бери или плати»). Поэтому необходимо обратиться к зарубежному опыту правового регулирования договорных обязательств в рассматриваемой сфере.
30 В отдельных зарубежных правовых системах условие «take or pay» является одним из принципов договорных правоотношений. В частности, такой подход развит в Великобритании, Канаде, США, поскольку электросети создаются не под одну сетевую компанию или поставщика, а для всего энергетического рынка, что предполагает совместное несение расходов на их поддержание в надлежащей готовности.
31 Так, по канадскому законодательству договорное условие «бери или плати» закладывается в целях обеспечения капитальных расходов при строительстве и техническом обслуживании энергосетей [23]. Это сопряжено с минимизацией экономических рисков поставщиков электроэнергии и их инвесторов. По существу, им гарантируются не только расходы, вызванные расширением сетей, а также обязательная эксплуатация последних при введении в действие.
32 Однако в Канаде и Великобритании речь идёт о минимальном резерве электрической мощности с правом сторон согласовать последующее её повышение при возникновении такой потребности [24]. Тем самым потребители обязаны использовать заявленный объём электрической мощности и оплатить его, даже если фактически потребляют меньше электроэнергии. В частности, специфика канадской правовой системы выражается в разграничении предмета ведения данного вопроса между федеральным центром и территориальными правительствами. В силу этого возможность договорного установления минимального резерва электрической мощности предусматривается в федеральном законодательстве, но может детализироваться региональными нормативно-правовыми актами. Подобная законодательная практика сложилась в провинциях Альберта и Онтарио. Последняя вырабатывает примерно 9600 МВт при помощи атомной энергии и столкнулась с проблемой замены 80% генерирующих мощностей ещё в 2009 г. Одним из способов разрешения такого кризисного состояния стало введение на региональном уровне резервирования минимальной электрической мощности, что является обязательным для промышленных потребителей с учётом перехода на «зелёную» энергию. Напротив, согласно законодательству Великобритании, введение минимального резерва электрической мощности является усмотрением сторон договора энергоснабжения, заключаемого в условиях свободного рынка и выбора энергоснабжающей компании.
33 В англо-американском праве рассматриваемый договорный принцип до 40 технологий.
34 Например, в США подобный порядок имеет уведомительно-разрешительный характер. Федеральная комиссия по регулированию в области энергетики (Federal Energy Regulatory Commission) осуществляет контроль над заключением договоров по рассматриваемому условию, однако исключительно в определённый период, когда любой заинтересованный хозяйствующий субъект вправе подать заявку на необходимый объём электрической мощности, в том числе для её повышения или понижения [25].
35 Вместе с тем по американскому законодательству резервирование расценивается в качестве комплекса особых условий по обслуживанию, что закладывается в повышенный тариф. Это означает, что резерв электрической мощности в договорном праве США трактуется в качестве побочной услуги, неотделимой от основного обязательства по поставке электрической энергии, но являющейся усмотрением сторон. Примечателен тот факт, что североамериканское частное право допускает применение более льготного тарифа, если данное условие пересмотрено самими участниками энергетического рынка.
36 Резервирование минимальной электрической мощности по законодательству США осуществляется в следующих случаях [26]:
37 - при введении в эксплуатацию новых электросетей;
38 - при необходимости обеспечения доступа неограниченному количеству потребителей;
39 - в специальный период, когда возможность подать заявку и заключить договор есть у всех заинтересованных лиц.
40 Тем не менее, возможность применения такого договорно-правового режима, как «специальный сезон», для функционирующих энергосетей является дискуссионным вопросом американской правоприменительной практики, вследствие чего не получил общегосударственного признания [27].
41 В промышленно развитых странах с действующими оптовыми рынками электроэнергии и электрической мощности законодательство установило строгую ответственность поставщика при нарушении сроков и объёмов. Например, в Великобритании и США сложились стандарты оперативных требований, предъявляемых к надёжности оборудования и сетей, при этом акцент сделан именно на экономических рисках, которые потенциально могут возникнуть у потребителей при ненадлежащем исполнении договорных обязательств [28]. Поэтому по британскому законодательству предусмотрены штрафы, которые могут исчисляться в 40-кратном размере от недопоставленной электроэнергии, в то время как в США такие санкции варьируются в зависимости от регионального законодательства (от 30 до 40 кратных пунктов) [29].
42 Отсюда вполне очевидным является распространение принципа «бери или плати» в договорной практике на поставку электроэнергии, поскольку издержки сетевых компаний и компаний, организующих генерацию электричества, значительны. Этим обосновывается их специальный гражданско-правовой статус, ведь случайное банкротство подобной организации может вызвать несравнимо большие потери как в отдельных сегментах экономики (на локальном или отраслевом уровнях), так и в национальных масштабах.
43 Вместе с тем примеры штрафных санкций по странам англо-американского права показывают экономическое предпочтение в тарифном регулировании против расходов сетевых компаний на поддержание невостребованного объёма электрической мощности. Последнее непосредственным образом влияет на амортизацию оборудования, которое на американском рынке считается крайне дорогостоящим, а страховые компании неохотно берут на обслуживание подобные риски участников энергетического рынка США [30]. Тем самым установление минимального, а не максимального резерва электрической мощности считается широко распространённой практикой договорных обязательств по покупке электроэнергии.
44 Примечательно, что и в Великобритании, и в США оплата резервирования электрической мощности включается в общую структуру тарифа, а он, в свою очередь, подвергается регулированию со стороны уполномоченных государственных органов и организаций.
45 Тем не менее, договорная конструкция «take or pay» не подразумевает оплату потребителем полной стоимости капитальных затрат, поскольку включает лишь постоянные операционные расходы, что, в свою очередь, делает данное правило вполне справедливым. В Российской Федерации потребитель электроэнергии, как правило, оплачивает сетям в полной объёме инвестиционную составляющую посредством тарифов и платы за эксплуатацию. В силу этого в российские тарифы на передачу электроэнергии намеренно включается высокая доля затрат, которые не относятся к операционным расходам.
46 Схожая модель формирования тарифов на электроэнергию наблюдается в странах Европейского Союза, поскольку в договорной практике их хозяйствующих субъектов отсутствует отдельная плата за резервирование электрической мощности. Вместе с тем по европейскому законодательству тарифное регулирование сопряжено с рыночными правилами, по которым максимальная электрическая мощность, выбранная потребителя, закладывается в определённый уровень применимого тарифа [31]. Например, таковым является «трёхставочный тариф», образованный исходя из готовности сетевой компании к заявленному объёму электрической мощности [32]. Можно заключить, что в ЕС резервирование максимальной электрической мощности заложено в услугу по энергоснабжению и не отделимо от неё.
47 В плоскости вводимого в законодательство Российской Федерации института резервирования максимальной электрической мощности следует подчеркнуть близость договорного права ФРГ. Так, согласно § 346 Германского гражданского уложения право стороны на одностороннее расторжение договора сопряжено с определённым встречным исполнением, которое вполне может носить денежный характер, при этом подобное условие оговаривается либо сторонами, либо в действующем законе [33]. При реализации указанного субъективного права само договорное обязательство между сторонами прекращается, что вызывает потребность не разделять резервирование электрической мощности от основного предмета договора [34]. По изменениям в российском законодательстве вводится схожий механизм, но с возможностью сохранения действия основного договора, что распространено в англо-американском праве [35].
48 Тем самым можно констатировать, что предлагаемый в Российской Федерации вариант договорного регулирования отношений по резервированию максимальной электрической мощности имеет черты сразу нескольких правовых систем, т.е. носит смешанный характер. При этом внесение соответствующих поправок в российское гражданское законодательство на данный момент не анонсировано, что связано с продолжением экспериментального периода внедрения института резервирования электрической мощности.
49 В рассмотренных зарубежных правовых системах наблюдаются стратегии развития электроэнергетики по т.н. «клиентоцентричному» типа, когда структура энергосистемы имеет распределённый характер («energy transition», энергетический переход), поскольку ориентирована на масштабное привлечение частных инвестиций, внедрения инновационных технологий, расширение альтернативных источников энергии. Подобный вектор проводимой энергетической политики вызывает необходимость трансформации законодательства и договорной практики для стимулирования потребителей к более активному поведению, в том числе к участию в содержании сетей для определённого объёма электрической мощности.
50 Одновременно с этим в указанных странах наблюдается тенденция к более мобильному и гибкому потреблению электроэнергии, когда потребитель одновременно может выступать поставщиком и оказывать влияние (локально или фрагментарно) на энергетический рынок. Отсюда, например, в ФРГ прослеживается модель «энергетической демократии», при которой примерно 50% рынка возобновляемой энергии принадлежит частным домохозяйствам (преимущественно фермерским) [36]. На энергетическом рынке США почти 30% домов готовы к переходу на солнечные панели, а приблизительно 5% домохозяйств становятся энергетически независимыми в ближайшие годы [37].
51 Появление в российском законодательстве института резервирования максимальной электрической мощности обосновывается попыткой государства влиять на цены, установившиеся на электрическую энергию, теми же средствами, что в странах ЕС. В частности, дороговизна электрической мощности вызвана постоянными расходами на функционирующую в Российской Федерации энергетическую систему:
52 - плата за генерирующую электрическую мощность;
53 - плата за содержание электросетей.
54 При этом оба пункта не поставлены в зависимость от фактического объёма потребления. В сущности, рядовые потребители субсидируются при поставках электричества промышленными потребителями, ведь последние несут на себе обязательство по содержанию оборудования в состоянии готовности по заявленной высокой электрической мощности. Тем самым в Российской Федерации фактор максимальной электрической мощности в стоимостном выражении предопределяет сохранение самой высокой цены на электроэнергию.
55 В законопроекте 2023 г. [38] предусматривается два механизма договорного регулирования отношений по резервированию максимальной электрической мощности:
56 1) непосредственно в договоре на поставку электроэнергии;
57 2) в абонентском договоре, который предполагает исполнение по требованию.
58 При этом в названных формах законодатель оставляет на усмотрение сторон порядок выплаты зарезервированной максимальной электрической мощности. В дополнении к ст. 37 Федерального закона «Об электроэнергетике» в виде п. 2.2 подчёркивается, что обязанность по оплате может быть исполнена единовременно или посредством периодических платежей. Необходимо отметить, что первоначальный проект, предлагаемый Министерством энергетики Российской Федерации, предусматривал постепенный переход бремени содержания резерва электрической мощности с сетевой организации на потребителя (условие о непотреблении зарезервированной электрической мощности на протяжении 1 года, увеличение процентной надбавки в общей структуре тарифа и др.). Принятые Государственной Думой в первом чтении поправки [39] не содержат подобного механизма, но не отрицают возможности разработки подзаконных нормативных актов, которые должны будут детализировать алгоритм осуществления новых договорных обязательств.
59 Кроме того, ответственность российских сетевых компаний за непредоставление оплаченного резерва электрической мощности не предусмотрена в законодательстве, в отличие от рассмотренных ранее зарубежных правовых систем, где данные санкции закреплены в действующих нормах права.
60 В выявленной специфике нового института российского энергетического законодательства прослеживается избыточность публично-правового регулирования частноправовых отношений в сфере энергоснабжения. Вместо введения соответствующих норм в гражданское законодательство приоритет отдан публично-правовым средствам, внутри которых очевиден предмет индивидуально-правового регулирования. Если в дальнейшем будет разработан и принят типовой договор с условием о резервировании максимальной электрической мощности, то вариативный ряд усмотрения сторон договорных обязательств предположительно подвергнется сокращению. Напротив, при сохранении механизма, предложенного в законопроекте, частноправовое содержание отношений по резервированию электрической мощности в полной мере будет соответствовать известным гражданско-правовым принципам договорного регулирования.

Библиография

1. Александров Ю.Л., Скубрий Е.В., Александров Ю.Д. Опыт государственного регулирования в энергетике США // Актуальные вопросы науки. 2019. № 55. С. 24-27.

2. Аллисон Г.Д. Эволюция правового регулирования электроэнергетики в США: от регулирования естественной монополии к регулируемой конкуренции // Энергетическое право. 2014. № 1. С. 3-10.

3. Ашинянц С.А. США: экономика и энергетика // Энергохозяйство за рубежом. 2021. № 2 (314). С. 1-18.

4. В Сетевой компании посчитали, во сколько обойдется плата за резерв мощности предприятиям РТ// https://www.business-gazeta.ru/news/577217

5. Василенко А.Я. Исследование возможностей совершенствования государственного регулирования отрасли энергетики // В сборнике: Теоретико-методологические и прикладные аспекты государственного управления. Сборник материалов V Международного форума молодых управленцев. Под общей редакцией О.Н. Солдатовой. Минск, 2023. С. 143-145.

6. Гайдаржи К.С. Государственное регулирование электроэнергетики в США: особенности модели и возможности рецепции в России // Закон и власть. 2022. № 2. С. 29-33.

7. Гражданское уложение Германии» (ГГУ) от 18.08.1896 (ред. от 02.01.2002) (с изм. и доп. по 31.03.2013) // Текст на русском языке размещён в СПС «КонсультантПлюс».

8. Груничев А.С., Хабибуллина Л.В. О вопросах реализации инновационного вектора энергетической политики // Экономический вестник Республики Татарстан. 2023. № 1. С. 5-8.

9. Жиров А.С. Государственное регулирование развития электроэнергетики стран Западной Европы. Диссертация на соискание ученой степени кандидата экономических наук. Москва, 2011. 216 с.

10. Законопроект «О внесении изменений в Федеральный закон «Об электроэнергетике» (об особенностях установления цен (тарифов) на электрическую энергию в регионах Дальнего Востока и Арктической зоны Российской Федерации)» //https://sozd.duma.gov.ru/bill/362749-8

11. Зернов А.О., Воскресенская Е.В. Правовое регулирование торговых отношений на рынке электроэнергии и мощности // В сборнике: Неделя науки СПбПУ. Материалы научной конференции с международным участием, В 3 ч. Отв. ред. А.В. Рубцова, М.С. Коган. Санкт-Петербург, 2020. С. 122.

12. Иванов А.И. Гражданско-правовое регулирование автономии воли сторон // Epomen. Global. 2021. № 19. С. 31-42.

13. Ингелсон А. Правовое регулирование развития энергетики в Канаде (часть II) // Предпринимательское право. 2020. № 2. С. 49-61.

14. Концепция Минэнерго по сокращению неиспользуемых сетевых мощностей // https://www.spprrk.ru/content/news/141/Konzepziya-Minenergo-Rossii-po-sokrascheniyu-neispolzuemyh-setevyh-moschnostei.pdf

15. Кузьмин В.В. Энергосбытовая деятельность в сфере оборота электрической энергии. Москва: Русайнс, 2023. 468 с.

16. Курбанов Р.А. Правовое регулирование электроэнергетики (США) // Право и политика. 2014. № 8. С. 1151-1158.

17. Кутовой Г.П. О необходимости преобразования рыночных отношений в электроэнергетике России // Энергетик. 2013. № 6. С. 013-015.

18. Минэнерго России предлагает оптимизировать загрузку электросетевого комплекса с учётом предложений всех участников рынка // https://minenergo.gov.ru/node/21044

19. Орлова Н.Е. К вопросу об определении юридической природы автономии воли // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2019. № 12 (115). С. 48-50.

20. Осетрова Я.С. Проблематика договорных конструкций в отрасли российского электроэнергетического права // Мировая наука. 2020. № 7 (40). С. 88/

21. Павлов Э.Л. Корпоративная социальная ответственность в электроэнергетике Европы // Российское предпринимательство. 2019. Т. 20. № 1. С. 431-446.

22. Папков Б.В., Осокин В.Л. Управление электропотреблением в интеллектуальных системах электроснабжения. Старый Оскол: ООО «Тонкие наукоемкие технологии», 2023. С. 183. 440 с.

23. Петров А.В. Энергетика Канады, её особенности и перспективы // В сборнике: Тинчуринские чтения - 2022 "Энергетика и цифровая трансформация". Сборник статей по материалам Международной молодежной научной конференции. В 3-х томах. Под общей редакцией Э.Ю. Абдуллазянова . Казань, 2022. С. 440-442.

24. Постановление Правительства Российской Федерации от 04.05.2012 N 442 «О функционировании розничных рынков электрической энергии, полном и (или) частичном ограничении режима потребления электрической энергии»// СЗ РФ. 2012. N 23. ст. 3008.

25. Проект Постановления Правительства Российской Федерации «О внесении изменений в некоторые акты Правительства Российской Федерации по вопросам определения обязательств потребителей по оплате услуг по передаче электрической энергии с учетом оплаты резервируемой максимальной мощности и взаимодействия субъектов розничных рынков электрической энергии» // https://regulation.gov.ru/projects#npa=85369

26. Промышленность попросила отменить плату за резерв мощности //https://sro150.ru/novosti/3621-05-02-2021-promyshlennost-poprosila-otmenit-platu-za-rezerv-moshchnosti

27. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 03.04.2013 N 511-р «Об утверждении Стратегии развития электросетевого комплекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 2013. - N 14. - ст. 1738.

28. Решение Арбитражного суда Новосибирской области от 20 июля 2018 г. по делу № А45-12472/2017 // https://sudact.ru/arbitral/doc/LUU3SqT4IEoR/

29. Рощенко Н.П., Мякинин В.В. Развитие оптового рынка электрической энергии и мощности в контексте Федерального закона «Об электроэнергетике» // Юрист. 2023. № 4. С. 17-23.

30. Румянцева Е.Ю., Бугаева Т.М. Экономическое обоснование введения платы за резерв электросетевой мощности // В сборнике: Современные технологии и экономика энергетики. Материалы Международной научно-практической конференции. 2019. С. 60.

31. Рябова Н.В. Теоретические особенности доктрины встречного удовлетворения, используемые в англо-американском праве // Экономика и предпринимательство. 2015. № 11-1 (64). С. 617-620.

32. Сушкова О.В. Реализация принципа «свободы договора» в обязательственных правоотношениях: теоретические и практические аспекты договорного права Германии и России // Коммерческое право. Научно-практический журнал. 2018. № 1 (28). С. 36-46.

33. Тинькова Л.В., Смирнова М.А., Максимов В.П. Становление структуры и регулирования электроэнергетики в США // Наукосфера. 2021. № 10-1. С. 108-110.

34. Федеральный закон от 26.03.2003 N 35-ФЗ (ред. от 13.06.2023) "Об электроэнергетике" // СЗ РФ. 2003. - N 13. - ст. 1177.

35. Федоров Д.В. Take or pay: в поисках каузы // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2022. № 1. С. 5-33.

36. Шавернев М.В. Электроэнергия в системе объектов гражданских прав // Крымский Академический вестник. 2021. № 20. С. 375.

37. Шаповал О.В., Гринько Н.Р. Предпосылки формирования и зарубежные подходы к правовой квалификации модели условий «бери или плати» // Евразийский юридический журнал. 2023. № 2 (177). С. 171-173.

38. Ollagnier, J.-M. Will Solar Cause A ‘Death Spiral’ For Utilities? // Forbes. – Январь 2015.

39. Rethinking Energy: Towards a new power system // IRENA. – 2014.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести